Владимир Лиманов: «Потихоньку лазарет пустеет, скоро многие вернутся в строй»

За последний месяц в «Нефтехимике» нахлынула волна травм, которые ключевым образом сказались на результатах команды в последних матчах. Пресс-служба нижнекамского футбольного клуба сочна необходимым ознакомиться с ситуацией, поговорив с врачом команды Владимиром Лимановым.

«ГАГЛОЕВ И КОБАХИДЗЕ С «СОКОЛОМ» ТОЧНО НЕ СЫГРАЮТ»

— Владимир Евгеньевич, сейчас лазарет «Нефтехимика» полон, как никогда, и это сказывается на результатах команды. Введите в курс дела, как обстоят дела со списком травмированных игроков?

— Потихоньку наш лазарет пустеет. Правда, несколько футболистов у нас, что называется, «подвиснет». Мамука Кобахидзе пока еще не готов играть, но его восстановительный процесс идет по плану. У Камиля Муллина есть заболевание, выход из которого очень трудно спрогнозировать.

— Оно имеет отношение к футболу?

— Имеет. Это синдром Шляттера. Заболевание, которое распространено у молодых спортсменов. По идее, бывали случаи, что спортсменам вообще запрещали заниматься профессиональной деятельностью при нем. Кроме них «завис» Александр Гаглоев. К сожалению, там очень непонятная ситуация. Она связана с несовершенством нашей медицины в целом и меня лично. После получения травмы в Астрахани, ему поставили диагноз – перелом. Врачи посмотрели снимок и сделали такое заключение. После чего я отвел его к нашим травматологам, они сделали повторный снимок и сказали, что никакого перелома нет, но травмированы связки. Лечение шло хорошо, довольно быстро, но все равно, в определенном состоянии у него возникает боль, при которой он не может полноценно заниматься футболом. Сделали МРТ, после которого, фактически, мы вернулись туда, откуда начинали. По сути, два диагноза из Астрахани и от наших травматологов свели в одну кучу и сказали – ребята, решайте сами. У меня нет навыков чтения таких снимков, потому что этому никогда не обучался, поэтому с Гаглоевым сейчас есть неясности.

— То есть, дату возвращения Гаглоева в строй вы прогнозировать не возьметесь?

— А я не знаю ее. Но все остальные травмированные ребята потихоньку восстанавливаются и скоро вернутся в строй. У Погорельцева, правда, позвоночная грыжа, но здесь вопрос в его волевых качествах, потому что многие спортсмены играют с этим недугом. Грыжа она никуда не денется, сами понимаете. Посмотрим, как он будет с этим справляться, играть, бороться на поле. То есть к игре с «Соколом» однозначно не будут готовы только Гаглоев и Кобахидзе.

— А в чем проблема у Кобахидзе? Он скоро будет готов?

— У него был перелом, но вот-вот он должен вернуться в Нижнекамск, причем уже без гипса. Полагаю, после этого недели полторы ему понадобится на «разбежку» и к следующей домашней игре он восстановится.

«ПОДОБНОЕ КОЛИЧЕСТВО ТРАВМ В МОЕЙ ПРАКТИКЕ ВПЕРВЫЕ»

— В вашей практике бывали такие огромные эпидемии травм?

— В этом году у нас уже вторая волна такая. Составы-то разные, а волна такая же. В межсезонье у нас дошло до такого, что здоровых футболистов осталось всего тринадцать человек. Этого никто не знал, потому что все происходило на сборах. Уезжая в Крым, мы имели только тринадцать боеспособных игроков. Пожалуй, такого в моей практике еще не было – такие волны травм, да еще одна за другой…

— Это стечение обстоятельств или есть объяснение?

— После зимней паузы у нас сразу незаладился тренировочный процесс. Сначала мы пять дней потренировались на ледяном поле ДЮСШ, а потом поехали на турнир в Казани, где матчи проходили в легкоатлетическом манеже. В Нижнекамске был лед, в Казани – жесткое поле. Очень много народу там потеряли. Многое зависит от покрытия. Почему-то, за период паузы между сезонами второй лиги и первой наше школьное поле значительно потеряло свои свойства, с точки зрения качества. Оно стало кочковатым. Также есть проблема с количеством полей. Несмотря на потребность первой команды в искусственном поле на ДЮСШ, школа не может себе позволить не выпускать на него своих учеников, хотя тренерский штаб «Нефтехимика» проблему ранее обозначал. Поле на учебно-тренировочной базе сейчас на реконструкции. В будущем, наверное, оно будет очень хорошим. Раньше поле вызывало нарекание, потому что было неровным. Треть газона всегда находилась в тени, никогда не высыхая. Другая половина была твердой, то есть за тренировку футболист мог либо увязнуть в болоте, либо отбить ноги, образно выражаясь. Наконец-то эта проблема решается. Наше центральное поле оно хорошее, но на моей практике  — одно из самых мягких. Перед игрой поле поливают, чтобы трава была мокрой и она обеспечивала скольжение мяча, что позволяет командам играть в быстрый, техничный футбол, если, конечно, они хотят и могут в него играть. С другой стороны, после каждого полива поле становится довольно вязким. В совокупности в частности и это привело к травмам. На что еще грешить, я не знаю.

— Новое поле на тренировочной базе упростит условия? У вас есть право давать какие-то рекомендации с точки зрения врача и приспособленности нового покрытия к игре в профессиональный футбол?

— Структуру строительства поля полностью определяют подрядчики. Я спортивный врач. Кстати, согласно нормативам, спортивные врачи вообще не должны заниматься лечением. В обязанности входит контроль состояния спортсмена и условий, в которых он пребывает. В принципе, тем не менее, во всех футбольных командах врачи принимают непосредственное участие в лечении. Однако, если брать случай с тем же Гаглоевым, мой недостаток квалификации однозначно сказывается. Вот городские врачи сделали МРТ и написали, это либо то, либо это. А мне что делать?.. Отправим данные по травме врачу «Рубина». Надеемся, что нам помогут. В такой ситуации мы уже были, когда Дима Пытлев в Калининграде получил травму, в результате «Рубин» нам помог в определении характера повреждения. Благодаря пониманию проблемы Пытлева я за месяц вылечил.

— Вернемся к плохому полю в казанском манеже. Вы ведь знали, какое оно… Вы можете давать рекомендации по месту проведения матчей?

— Оно не плохое, оно жесткое. Хотя если вспомнить, что начали мы тренироваться на льду, фактически…  С точки зрения минздрава и его инструкций, определенные полномочия по рекомендациям выбора места тренировок у спортивного врача есть. Я уже говорил – спортивный врач должен заниматься контролем состояния атлета и условий, в которых он работает. Например, на моей практике бывала и альтернативная подготовка футболистов к сезону: катание на коньках, плавание в бассейне, аэробика. Но в этом году мы были загнаны во временные рамки, в условии которых нам пришлось готовиться к турниру в Казани в течение всего пяти дней, на этом ледяном поле. Сначала мы тут на этом льду побегали, потом приехали туда, на то жесткое покрытие.

— Футболист после паузы не готов работать в таких условиях?

— Так сколько месяцев прошло? Все должно происходить постепенно, но это уже вопрос регламента соревнований. Ясное дело, что игроки были не готовы, потому и пошла эта первая волна травм.

«НЯНЬКИ» ДЛЯ ФУТБОЛИСТОВ? СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ»

— Время на семью остается при таком объеме работы?

— Остается. Дети у меня уже большие, один учится в Москве, второй работает в Санкт-Петербурге. Мы с супругой вдвоем, не так уж это и важно теперь, сколько у меня времени.

— Вы уже давно в «Нефтехимике», расскажите свою историю появления в клубе? Болельщикам будет интересно узнать о вас больше, поскольку вы, скорее, теневой специалист и видно вас только тогда, когда кто-то из ребят во время игры получает травму…

— Я единственный в Нижнекамске врач-сексолог. Двадцать пять лет работал сексологом. К сожалению, существует норматив, согласно которому врач-сексолог положен городу с населением не менее двухсот пятидесяти тысяч жителей. Причем ставка не вводится автоматически, нужно, чтобы руководство города это санкционировало. Во времена «ельцинского бардака» у нас было все, в частности и центр планирования семьи и я там работал. С приходом Владимира Путина начали наводить порядок и подводить под нормативы. В результате, я остался без работы — для меня места не нашлось. Когда в «Нефтехимике» появилась вакансия массажиста, я предложил свои услуги. Два сезона проработал массажистом, кроме того, я не забросил работу сексолога и продолжил практиковать в санатории «Корабельная Роща». Лишь год назад прекратил, проработав там по совмещению двенадцать лет.

— По сути, когда Нижнекамск достигнет отметки в 250 тыс. жителей, вы сможете возобновить практику?

— Я закончил год назад. Теперь я не попадаю под современные нормативы и сертификаты минздрава, поскольку образование я получил еще в СССР, а сейчас требования к этой профессии уже другие. Знаете, сейчас, чтобы работать сексологом, нужно еще и образование психиатра. Ясное дело, что у меня его нет. Поэтому шесть лет назад я получил образование по спортивной медицине.

— Ваша роль в клубе закрыта для глаз общественности, но известно, что на вас лежит не только ответственность, как врача. Большая часть распорядка дня лежит на вас. Как так получилось?

— В бытность, когда «Нефтехимик» обладал ограниченными ресурсами, у нас не было такой должности, как администратор. Поэтому эти обязанности выполняли мы с массажистом Фаритом Хамидуллиным. Причем он выполнял больше функций. Мы это брали на себя, потому что просто некому больше было. Бывало, и телеоператором на сборах приходилось работать. Сейчас да, все это выровнялось, финансирование увеличилось и соответствующие должности стали появляться, но по привычке распорядок дня остался за мной, а у нашего администратора Эдуарда Анисахарова свои обязанности. Потихоньку распределение обязанностей выровнялось, а раньше это были вынужденные меры.

— Бытует мнение – чем больше клуб, тем больше у футболистов нянек. В результате на выходе мы можем получить 30-летнего мужчину, который абсолютно не приспособлен к самостоятельной жизни, ведь за него все делали условные «няньки». Как с этим обстоят дела в «Нефтехимике»? Ведь у нас есть ребята, поигравшие и в премьер-лиге.

— А так и должно быть. Игроки вообще не должны ни о чем думать, кроме футбола. В принципе, все клубы к этому стремятся, а уж получается или нет, это другой вопрос. В команде, наподобие «Нефтехимика», нянек меньше. Например, на снимки игроки самостоятельно ездят. Я могу договориться или даже набрать номер и дать футболисту договариваться самостоятельно, но поедет он туда сам. Я с ними езжу только в травмпункт, потому что нужно разговаривать с доктором. В больших командах есть много специалистов, которые всюду сопровождают футболистов. К сожалению, у меня есть еще один недостаток – я не был футболистом и спортсменом, хотя это желательно, однако, мне известно о том, что желательно, чтобы футболист ничем кроме футбола не занимался.

— Получается, парни из «Нефтехимика», все-таки, мужчины самостоятельные?

— Скажем так, — подвел итог интервью Владимир Лиманов.